Re: Жертва "черных риелтеров", кандидат технических наук, член Национального союза писателей Украины, Сергей Отводенко.
И Я СТАНОВЛЮСЬ ВЕСЕЛЫМ МАЛЬЧИКОМ С ДЛИННЫМИ РУКАВАМИ
I
Кладбища бывают разными: старинными, где каждый памятник и каждая эпитафия достойны внимания; закрытыми, читай – забытыми, и потому давно предназначенными городским архитектором под снос; родными, где лежат твои любимые и близкие люди; действующими, где так много свежевырытых страшных пристанищ… О, бренность бытия, хрупкость и странность жизни! Что же сулит путь здесь и путь последний? Что предстоит? Забвение ли? Память? Листва, листва, лужи, снег… Молчит природа. Молчит многозначительно и печально в святости преломленных лучей породившего ее Мира.
Восемнадцатое кладбище Харькова – глинистая низина, мрачная, со свежими могилами. Ряды этих могил пополняются чуть ли не ежедневно. Расположено оно на полпути к аэропорту. Вот так могут сочетаться полет и финал. Именно на этом кладбище был похоронен Сергей Чадромцев, мой светлый друг на протяжении семи лет.
Нельзя сказать, что мы были очень близки. Но какой-то духовный мостик все эти семь лет был нерушим.
Познакомились мы в компании, на достаточно гламурном банкете после кинофестиваля. Речь шла о кино, об актерах, о зоо- и правозащите. Сергей ко всему этому относился тогда очень серьезно. Хотел играть, был моделью на показах. И как-то вскользь, помню, сказал о грусти неизбывной. Любовь… Девушки… Трогало его и печалило что-то очень сильно. Это было заметно. Молодой, подтянутый, стильный парень с щемящей нотой в глазах.
Банкет закончился, гости разошлись.
Я получал от Сережи электронные письма и живые приглашения на разные мероприятия. Иногда это были просмотры кино, иногда модельные показы и разного рода fasion-мероприятия. Я, в свою очередь приглашал его на вечера поэзии. Держался он скромно, но целенаправленно и достаточно твердо, организуя что-либо.
Харьков – город разнообразный, здесь всегда повседневность переплетается с искусством. В людях живет потаенная сила творчества. И даже обыватели любознательны. Харьков не любит своих кладбищ. Он жив здесь и сейчас.
Напретендовавшись на подиум, Сергей занялся зоозащитой, наивно полагая, что его авангард разбудит в душах какое-то милосердие. Защита зеленых насаждений. Что может быть бесполезнее и светлее?
Проходили годы, я получал от него письма, заметки, стихи. Неизменно он поздравлял меня со всеми заметными праздниками. Однажды он уехал в Сибирь. Решил испытать на себе тяготы новой работы и нового климата. Занялся строительством, писал о впечатлениях. Через полгода вернулся. Снова поехал в сибирские края. После этих поездок начала проявляться в нем какая-то мужицкая жилка, но, по-прежнему, романтика сути души никуда не исчезла. Рассказы его были трогательны, а стихи возвышенны. Встречались мы лишь изредка.
Сергей играл на флейте. Я все хотел, чтобы он поиграл на каком-нибудь из организованных мною вечеров поэзии. Он отказывался, однажды ответил:
– Мне пришлось продать флейту.
Увы, жизнь жестока. Самые радужные надежды подчас обращаются в пустоту и одиночество. Надо, конечно, жить. Было бы для кого…
В Харькове много церквей, замечательных, собирающих Солнце, храмов. Купола, лепнина, хоры. Людям хочется Бога. Но много у нас и другого рода религии, всюду собираются секты. Не знаю, неизбежен ли среди людей тоталитаризм, но во многих протестантских заведениях это именно так. И под маской творчества прячутся хорошие деньги. Деньги. Какова им цена? День? Жизнь?..
Что дальше- бабская ночнушка?
