Re: Жертва "черных риелтеров", кандидат технических наук, член Национального союза писателей Украины, Сергей Отводенко.
Второго апреля Семнадцатого года не стало моего хорошего товарища Сергея Чадромцева. Вот уж четыре года минуло. Он был поэт, был талантлив во всех отношениях. Всего-то тридцать три... Ну а это - моя дань Памяти.
Мой рассказ из цикла "Здесь, на Земле" для моей книги "Здесь, посреди заревых пропаж".
И Я СТАНОВЛЮСЬ ВЕСЕЛЫМ МАЛЬЧИКОМ С ДЛИННЫМИ РУКАВАМИ
I
Кладбища бывают разными: старинными, где каждый памятник и каждая эпитафия достойны внимания; закрытыми, читай – забытыми, и потому давно предназначенными городским архитектором под снос; родными, где лежат твои любимые и близкие люди; действующими, где так много свежевырытых страшных пристанищ… О, бренность бытия, хрупкость и странность жизни! Что же сулят путь здесь и путь последний? Что предстоит? Забвение ли? Память? Листва, листва, лужи, снег… Молчит природа. Молчит многозначительно и печально в святости преломленных лучей породившего ее Мира.
Восемнадцатое кладбище Харькова – глинистая низина, мрачная, со свежими могилами. Ряды этих могил пополняются чуть ли не ежедневно. Расположено оно на полпути к аэропорту. Вот так могут сочетаться полет и финал. Именно на этом кладбище был похоронен Сергей Чадромцев, мой светлый друг на протяжении семи лет.
Нельзя сказать, что мы были очень близки. Но какой-то духовный мостик все эти семь лет был нерушим.
Познакомились мы в компании, на достаточно гламурном банкете после кинофестиваля. Речь шла о кино, об актерах, о зоо- и правозащите. Сергей ко всему этому относился тогда очень серьезно. Хотел играть, был моделью на показах. И как-то вскользь, помню, сказал о грусти неизбывной. Любовь… Девушки… Трогало его и печалило что-то очень сильно. Это было заметно. Молодой, подтянутый, стильный парень с щемящей нотой в глазах.
Банкет закончился, гости разошлись.
Я получал от Сережи электронные письма и живые приглашения на разные мероприятия. Иногда это были просмотры кино, иногда модельные показы и разного рода fasion-мероприятия. Я, в свою очередь приглашал его на вечера поэзии. Держался он скромно, но целенаправленно и достаточно твердо, организуя что-либо.
Харьков – город разнообразный, здесь всегда повседневность переплетается с искусством. В людях живет потаенная сила творчества. И даже обыватели любознательны. Харьков не любит своих кладбищ. Он жив здесь и сейчас.
Напретендовавшись на подиум, Сергей занялся зоозащитой, наивно полагая, что его авангард разбудит в душах какое-то милосердие. Защита зеленых насаждений. Что может быть бесполезнее и светлее?
Проходили годы, я получал от него письма, заметки, стихи. Неизменно он поздравлял меня со всеми заметными праздниками. Однажды он уехал в Сибирь. Решил испытать на себе тяготы новой работы и нового климата. Занялся строительством, писал о впечатлениях. Через полгода вернулся. Снова поехал в сибирские края. После этих поездок начала проявляться в нем какая-то мужицкая жилка, но, по-прежнему, романтика сути души никуда не исчезла. Рассказы его были трогательны, а стихи возвышенны. Встречались мы лишь изредка.
Сергей играл на флейте. Я все хотел, чтобы он поиграл на каком-нибудь из организованных мною вечеров поэзии. Он отказывался, однажды ответил:
– Мне пришлось продать флейту.
Увы, жизнь жестока. Самые радужные надежды подчас обращаются в пустоту и одиночество. Надо, конечно, жить. Было бы для кого…
В Харькове много церквей, замечательных, собирающих Солнце, храмов. Купола, лепнина, хоры. Людям хочется Бога. Но много у нас и другого рода религии, всюду собираются секты. Не знаю, неизбежен ли среди людей тоталитаризм, но во многих протестантских заведениях это именно так. И под маской творчества прячутся хорошие деньги. Деньги. Какова им цена? День? Жизнь?..
II
Сергей Чадромцев повесился второго апреля 2017 года, в двенадцать часов дня. О его смерти я узнал из Фейсбука, совершенно неожиданно и случайно, и лишь недели через полторы после его смерти. Для меня это известие стало громом средь ясного неба. Вначале я не поверил чьему-то посту на его страничке. Пост этот гласил: “ну вот, Сергей и отправился в мир тех тонких материй, о которых так долго мечтал…” Шутка? Если шутка, то злая. “Откликнись, Сергей!” – написал я. Молчание. Умереть в тридцать три? Как?..
III
Что же предшествовало этой смерти? В феврале Семнадцатого мы договорились встретиться в центре города, давно не виделись. Встретились. Пошли в художественную галерею. Я поразился тому, как Сергей сдал.
– Как ты себя чувствуешь?
– Плохо. Сахарный диабет. Колю инсулин.
Галерея вся была украшена рождественскими мотивами. Во что еще остается верить художнику зимой? Мы говорили о верности и неверости. Девушка Сергея, Лиора, уехала с кем-то в Америку… О, вечная печаль любви! Все времена, любая сторона света подвластны ей. Обреченность. Недолгий восторг. Видно было, что Сережа очень тоскует, мечется, что потерял и не найдет.
Потом была следующая галерея, потом хотели выпить кофе, да не нашли подходящего банкомата. Говорили о войне и патриотизме…
Это была предпоследняя наша встреча.
Последняя была иной. Начало марта. Мы с Сергеем направляемся в офис Игоря Парфенова, того самого режиссера кино, в гостях у которого мы познакомились когда-то. Сергей подарил мне и Игорю по керамической подвеске. Закончили вечер общения в рок-клубе. Тогда я заметил, что пил он только пепси-колу и ничего не ел.
IV
Весной и летом Семнадцатого я несколько раз встречался с мамой Сережи. Мы ездили к нему на кладбище. У Сергея – стандартный деревянный крест и зеленый флаг. Флаг этот уныло трепался на тихом ветру неизбежности и невозвратности. Я почитал матери стихи, чуть постояли, вернулись к ней домой. Повсюду были разбросаны вещи Сергея, в коридоре на тумбочке стоял его большой портрет времен модельных начинаний.
– Угостить тебя чаем?
– Да, Валентина, пожалуйста. Вы знаете, я хотел бы отредактировать и предложить издательству книгу стихов и эссе Сергея. Это будет факт памяти. Давайте поработаем в этом направлении?
– Да, давай. Но редактировать буду я.
– Попробуйте.
Я знал, что у Сергея с его мамой накануне ухода происходили серьезные конфликты. У Валентины был молодой любовник – на год моложе сына. Сергей его неоднократно выгонял из дому. За пять минут до смерти он позвонил матери и спросил:
– Гуляете?
– Гуляем…
И петля на шее была затянута.
В другой раз я перебирал его рукописи сидя у Валентины на полу на кухне, ибо вся мебель так и оставалась завалена вещами.
– Здесь многое нужно дошлифовывать, но вот эта вещь мне нравится с ходу. Посмотрите.
Иронические записки Сергея были посвящены модельному салону, примеркам и гримеркам. Озаглавлено всё это было просто и ясно: “И я становлюсь веселым мальчиком с длинными рукавами”.
– Безумный Пьеро был Ваш сын.
– Как же я теперь без него-то?..
Книгу мы так и не выпустили. Жизнь моя наворачивала круги с адовой скоростью.
декабрь 2018, декабрь 2020
