Два часа ночи. Гуляем с собаками по пустому парку. Кругом ни души, тишина.
Вдруг откуда-то из темноты скрипучий старческий голос печально произносит:
- Шалом.
Я подпрыгиваю от испуга, но на всякий случай отвечаю:
- Шалом...
- Как дела? - продолжают интересоваться кусты.
- Бббебеседер, спасибо... - офигеваю от абсурдности ситуации, но держусь, готовясь отбивать собак у неразъясненного существа.
Темнота вздыхает и спрашивает:
- Что слышно?
- Ээээ... Ну вот корона, карантин, правительственный кризис... - я растерянно сообщаю в кусты краткую сводку новостей.
- Биби - маньяк! - безапелляционно утверждает политически подкованная тьма, но тут же внезапно начинает похотливо хихикать и нежно шепчет:
- Ты сладкая девочка, любовь моя... Иди ко мне.
От ужаса я взвизгиваю, собаки ощетиниваются и начинают рычать. Бубль подрагивает жирными боками и роет землю, как бык на корриде, у Пукки на спине вздыбливается динозаврий гребень.
- Есть хочу. Дай орешек. Орешек. Орешек! - склочно орет тьма.
Я не выдерживаю и включаю фонарик на телефоне. В кустах сидит нахохлившийся какаду.
В руки не дался. Улетел.
Скотина.
©Anna Rubinshtein
он должен быть мягкий и теплый 
Правда она иногда рычит. Не любит нежности
